Книга Семи Дорог - Страница 89

Секира, начавшая было освобождаться, вновь застряла. Виктор почти висел на ней, дергая изо всех сил. От гнева он не помнил себя.

– Мефодий, иди сюда! Волосы освободились, – спокойно продолжала Дафна.

Меф начал послушно приседать, собираясь метнуться к копью, но боль обручем сдавила виски – нет, волосы по-прежнему были зажаты. Секира удерживала их.

– Почему нет, когда?.. Ах, да… Произошедшего не перечеркнуть, – пробормотала Дафна. – Тогда так: дерево трухлявое, но уже сгнило!

В следующую секунду Шилов с ревом вырвал секиру из ствола. Во все стороны полетела труха. Не рассчитав рывка, он грузно сел на землю. Меф метнулся к копью, схватил его, замахнулся для броска и… понял, что его пилум первым убьет Дафну. Она стояла рядом с его противником, закрывая того грудью.

– Уйди! – крикнул Меф. – Ты что, не понимаешь! Уйди!

– Ты передумал! – твердо сказала Дафна, однако желание проткнуть соперника у Буслаева не исчезло. Дафна поняла, что характер – слишком глобальная вещь для замены. Душа человека тверже алмаза, хотя и кажется мягче посудной губки. Чтобы море выкипело или в небе рванула звезда – это запросто, а об остальном и не мечтай.

Меф неохотно опустил пилум.

– Ладно. Потом прибью, – сказал он сквозь зубы.

– Я, кажется, понял! Тут все исполняется и отменить ничего нельзя, да? – громко спросил Евгеша.

– Похоже, что так, – кивнула Дафна.

Мошкин облизал губы. Он спешно соображал что-то.

– Тогда я всех победил! Не убил, а как-нибудь так!.. Что бы кто ни сделал – короче, знайте: я победил всех!.. – выпалил он.

Земля под ними задрожала. Вниз по склону потекли ручейки песка. «Победитель» с торжеством обвел всех взглядом.

– …победил всех майских жуков! – быстро договорила Варвара.

На плечо Мошкину упал майский жук. Потом посыпались еще. Много, очень много. От неожиданности тот подскочил на полметра. Жук лежал, скрючив лапки, и не шевелился. Он был дохлый, как и все жуки, побежденные отважным Евгешей.

– Весело, – сказал Чимоданов и, вытянув руку, показал на Шилова перначом:

– Ты упал в пропасть! Подчеркиваю: грохнулся!

Почва треснула наискось. Песочные реки, изменив направление, потекли вниз. Один из краев трещины неожиданно вильнул к Виктору – тот попытался отпрыгнуть, но трещина расползлась, почва провалилась, и пальцы царапнули уже осыпающуюся землю.

С хриплым воплем Шилов полетел прямо на чернеющие скалы, а еще минуту спустя выбрался из трещины и, вытирая лоб рукой, сел на краю.

– Я сказал, что ухватился за дерево! – с трудом выговорил он, с ненавистью глядя на Петруччо. – А за тобой, гадина, погнались волки-людоеды!

Из леса, которого недавно не было и в помине, донеслось яростное дыхание приближающихся зверей. Чимоданов выругался и, часто оглядываясь, побежал в противоположную сторону.

– Вокруг нас частокол! – быстро произнесла Дафна, зная, что волков уже не отменить. Как и пропасти. Мгновенно выросшая ограда обогнула их с трех концов, с четвертого же их прикрывала пропасть, которая продолжала разрастаться. То одно, то другое бревно частокола с треском падало вниз и, ударяясь о края, катилось на скалы.

Слышно было, как волки, огрызаясь друг на друга, бегут вдоль ограды, преследуя Петруччо.

– Надо же! Еще не поймали, а уже делят! – заметил Шилов.

– Как-нибудь выкрутится, – отозвался Меф.

– Угу. Только ужасно сложно придумать что-то на бегу, – вздохнула Варвара.

К ее ноге уже скользила узкая, в цвет песка, змея, нашептанная кем-то в ладошку. Мефодий заметил это первым.

– Хищные птицы обожают змей, – выпалил он первое, что пришло в голову.

Что-то темное, быстрое, пронеслось сверху и, чирканув Буслаева крылом по лицу, взлетело вместе с извивающейся змеей.

– Ничего себе обожание! Я бы предпочла, чтобы меня обожали как-нибудь по-другому, – сказала дочь Арея, провожая взглядом удаляющуюся птицу.

Теперь все зорко наблюдали друг за другом. Никто никому не доверял.

Прасковья разулась. Обувь ее тяготила. Она сидела, шевелила босыми пальцами и что-то чертила на песке палочкой. Что именно, Дафна не видела, но интуиция подсказывала, что едва ли цветочки. В лучшем случае, модель гильотины, которая вот-вот станет реальностью.

– В ближайшую минуту ничего действовать не будет! – быстро сказала Дафна.

– Жаль, – вздохнула Варвара. – А я как раз хотела сказать, что…

– …на нас упал грузовик кирпича? Эдак с километровой высоты! – пошутил Меф.

– Нет, что мальчик-невидимка полюбил девочку-невидимку, но не знал, существует ли она. И вообще они никогда не встретились, хотя проискали друг друга всю жизнь, – смущенно улыбаясь, сказала Варвара.

– Как-как? Кто кого полюбил? – Мефодий так озадачился, что вместо смеха у него вышло какое-то чихание.

– Не доводи меня, – мирно посоветовала Варвара. – И будешь жить долго и счастливо, с целым носом и неотбитыми почками!

Но Буслаев уже развеселился. И как всякого весельчака, его потянуло говорить глупости.

– Нет, это вы жили долго и счастливо! Вот с ним! И у вас были дети! Тринадцать штук! – ляпнул он, показывая на Варвару и Мошкина.

Евгеша стал медленно выпрямляться, созревая до того, чтобы треснуть Мефа длинной флейтой.

– Очень смешно! Запиши, чтобы не забыть! – кисло парировала Варвара. – Дети выросли! И пришли разбираться с тобой!

Неожиданно Прасковья, сидевшая тихо и продолжавшая что-то чертить, тревожно вскинула голову. Ее примеру последовала и Дафна. В небе над ними повисли какие-то темные, быстро приближающиеся точки.