Книга Семи Дорог - Страница 62

Навстречу ей в шебутной компании картонных стаканчиков, с которыми ветер познакомился в ближайшей урне и, не желая расставаться, захватил их с собой, прокатилось пластиковое ведро. Его короткими прыжками догонял огромный мужчина, похожий на Пьера Безухова. Ирка с опаской ждала, что Безухова сейчас сдует и он покатится по тротуару, сбивая всех с ног, но не тут-то было. Пьер догнал ведро, развернулся и мощно, как ледокол, зашагал навстречу ветру.

Ребята пристроились сзади, используя его широкую спину как укрытие.

– Раздеваются леса, мокнут птичьи голоса, – сказал Матвей, хотя не было ни лесов, ни голосов, да и дождь только угадывался. Ну и что? Истинная поэзия никогда не заморачивается мелочами.

– Это как-то неблагородно! Использовать человека и ничего не давать взамен, – сказала Ирка, кивая на спину быстро идущего Пьера. – Надо сделать для него что-то хорошее.

– Например? – спросил Матвей.

– Не знаю. Придумай что-нибудь! Ты же креативный!

Багров польщенно хмыкнул.

– Ладушки! Если он уронит бумажник, мы его не прикарманим, – пообещал он.

Ирка хотела сказать, что он его никогда не уронит, но в этот миг на асфальт шлепнулся пухлый бумажник из серой кожи. Матвей поднял пропажу и вернул владельцу. Пьер Безухов остановился, недоверчиво схватился за внутренний карман, а потом вдруг всплеснул руками и настойчиво стал совать Багрову деньги. Тот протестовал, пятился, но великодушный Пьер не успокоился, пока, догнав его, насильно не затолкал в карман рубашки несколько крупных купюр.

Смущенный Матвей вернулся к Ирке.

– Оказывается, честным человеком быть выгодно! Знаешь, сколько я заработал?

Ирка подозрительно уставилась на него.

– А почему у него бумажник вывалился? Только не говори, что обошлось без твоих штучек!

– Так я ж не знал, что там полкило денег окажется и он мне их совать будет! А такой с виду скромняга, с мусорным ведром, – оправдывался Багров.

Ирка рассердилась и отвернулась, тем более что говорить все равно было трудно из-за летевшей пыли. К тому же Безухов куда-то свернул. Его надежная спина больше не защищала их от ветра. Пьер спешил домой. Там его ждали жена Наташа Ростова, дочь-хорошистка Саша двенадцати лет, диетический бульон, вечернее сидение в блоге и хитроумно припрятанная за шторой бутылка коньяка.

Ирка больше не вспоминала о Пьере. На ее воображении точно большая каменная жаба лежала. Она шла против ветра, сильно наклонившись вперед, чтобы не быть сбитой с ног, и думала о том, что скажет Фулоне о копье Таамаг. Лучше всего, конечно, было бы вообще не ходить на встречу валькирий, но это казалось ей слишком трусливым, и она назло себе решила пойти.

Прошло уже несколько дней, как бывшее копье Таамаг было спрятано в трещине под фундаментом их дома в Сокольниках. Куртку с орудия она так и не сняла, брезентом, по авторитетному совету Мамзелькиной, не обзавелась, лишь натянула сверху плотный мусорный пакет, обкрутив его скотчем.

Пока она вертела скотч, наконечник вел себя как живой. С каждым часом гнулся все сильнее, хотя изгиба косы пока не достиг. Насколько Ирка могла судить сквозь куртку и мусорный пакет, теперь копье больше походило на алебарду, снабженную крюком, которым сдергивают с седла и подрезают сухожилия у коней.

Шлем и копье лежали в доме. Их страшная магия не коснулась. Багров так и не понял, почему они не отдали ничего Брунгильде.

– Дело, конечно, твое! Я во все эти игры света и тьмы не лезу, но все равно некозырно как-то чужое крысить, – заявил он.

Бывшая валькирия не выдержала и наорала на него. Она кричала, что Брунгильда недостойна и что кому попало копье она отдавать не будет. Чем больше кричала, тем больше сама себе верила. Брунгильду она вообще сейчас ненавидела, хотя и была перед ней кругом виновата. Озадаченный Матвей отошел от Ирки и больше к этой теме не возвращался. Со временем рана ссоры затянулась, но трещина осталась. Ирка ощущала ее. Вроде срубленной новогодней елки: стоит в песке и кажется, что живая, а корней-то нет.

Дом Холы они нашли быстро. Гораздо быстрее, чем Ирке того хотелось. Он был узкий, как карандаш, с единственным подъездом. У монитора, на который дробно сводились изображения с двух десятков камер, сидел охранник в униформе. К счастью, он был нормальный мужик и ему давно надоело проявлять скучную бдительность. Он лишь поинтересовался, к кому они идут, и, получив ответ, озадаченно пошевелил бровями.

Ребята вошли в лифт. Багров нажал кнопку этажа и «ход».

– Ты хоть поняла, что ему сказала? – улыбаясь, поинтересовался он.

– И чего я сказала?

– «Мы идем к Холе».

– Ну? – не поняла Ирка. – А кто она, Бэтла, что ли?

– Она: Рябинкина Анна Сергеевна, квартира № 103, – терпеливо объяснил Матвей.

Рябинкина Анна Сергеевна действительно обнаружилась в сто третьей квартире. Оповещенная оруженосцем, Хола вышла им навстречу и поцеловала воздух у Иркиной щеки, холодно улыбнулась Багрову и сразу переключилась на Радулгу, появившуюся из соседнего лифта.

Они робко прошли в коридор, ощущая себя в музее имени Анны Рябинкиной. Квартира была небольшой, но отделанной как конфетка. В коридоре висели африканские маски и с десяток экзотических дротиков, к которым Ирка не решилась прикоснуться. Каждой вазе, каждому ковру и каждому электрическому фонтанчику было отведено свое место. Казалось, сдвинь на миллиметр какую-нибудь безделушку – и тебя прибьют копьем к стене.

Ирка все ждала, пока и им с Багровым выделят место, что в результате и произошло. Их усадили на диван и дали фотоальбом, где с каждого снимка смотрела Хола, запечатленная на фоне какой-либо достопримечательности. Она смотрит на египетскую пирамиду, снисходительно хлопает по железной ноге Эйфелеву башню, сверяет Биг-Бэн с часами в своем телефоне и приходит в выходу, что Биг-Бэн мог бы ходить и поточнее. Разумеется, подписи к фотографиям отсутствовали. Их импровизировал Матвей. После фотографии, которую он прокомментировал как: «Хола учит Билла Гейтса переустанавливать «Винду»», Ирка захлопнула альбом. Откуда-то появилась Бэтла и плюхнулась рядом, устроив знатное диванотрясение.